9. Шестое мая. Исфахан (продолжение)

9.1. Посещение Пятничной мечети

Кормёжка в гостинице оказалась аскетичнее, чем мы ожидали: лаваш, масло и морковный джем были разложены на столе шириной не более полутора погонных метров, так что проблемы возникали не только с «качеством», но и с «количеством». Пока мы завтракали, «соотечественница» из Западной Европы — женщина средних лет — энергично выясняла у администраторов, куда делись из номера её pants; впрочем, конкретных обстоятельств дела мы так и не узнали, так как после завтрака сразу вышли из гостиницы и направились, как и планировали, к Пятничной мечети, по пути сфотографировав продававшиеся в уличной лавчонке сосуды для соли и специй удивительной радужной окраски (рис. 9.1). На этот раз никаких накладок не возникло, мы быстро купили билеты и приступили к осмотру.

Мечеть для нас была интересна прежде всего своей древностью: внутри неё сохранилось множество архитектурных элементов XI—XII веков, на которые наслаиваются более поздние конструкции (рис. 9.2—9.4); сочетание различных архитектурных стилей производит очень сильное впечатление. Особенно нам запомнились две вещи: молельные залы с колоннами и купола Тадж-аль-Мульк и Низам-аль-Мульк. Молельных залов в мечети несколько, и они весьма отличаются между собой по стилю, однако есть и нечто общее. Представьте себе лес из колонн, расставленных в залах в правильном геометрическом порядке и поддерживающих выложенные кирпичом своды; обратите внимание, что эти залы почти не содержат украшений; наконец, заметьте, что колонны от времени наклонились в разные стороны, так что кое-где на них даже установлены распорки — и вы получите представление о том, что мы чувствовали, находясь в этих залах (рис. 9.5, 9.6). Что же касается куполов, то здесь и вовсе ничего нельзя сказать: можно только удивляться тому, как данные сооружения простояли более девятисот лет и сохранились почти в первозданном виде (рис. 9.7, 9.8). Проводя отдалённые аналоги, описанные выше части мечети можно назвать примером «романской» архитектуры в исламе. Центральный дворик мечети с величественными айванами (рис. 9.9) относится примерно к XV веку и, несмотря на всю красоту, не производит того впечатления, которое на нас произвели на первый взгляд невзрачные купольный зал и молельные залы. В мечети проводится — хотя не слишком активно — реставрация, а пока что во многих местах стоят бесхитростные распорки и опоры (рис. 9.10).

9.2. Около гостиницы: консульство и хаммам

В Пятничной мечети мы провели около часа. Вернувшись в гостиницу, мы взяли свои паспорта с целью осуществить нашу «давнюю мечту» встать на консульский учёт. Понятно, что к тому моменту смысл в таком учёте уже в значительной мере уменьшился — в Иране мы провели уже больше недели из предполагаемых двух без всякого учёта. Тем не менее спортивный интерес заставил нас нажать на кнопку звонка в двери российского консульства в Исфахане. Надпись под звонком гласила, что после однократного нажатия следует подождать пять минут перед повторной попыткой. И правда: ровно через пять минут послышались шаги, и голос из-за двери спросил нас, что нам нужно. «Мы российские граждане, хотим встать на временный консульский учёт», — отвечал я. Дверь открылась, и мужчина лет тридцати пяти сказал, что проводит нас к консулу. Консул оказался приятным человеком средних лет. Поинтересовавшись, где мы были до того, всё ли у нас нормально в данный момент и когда мы уезжаем обратно в Россию, консул сказал, что всё понял и отдал распоряжение временно нас зарегистрировать. Компетентного сотрудника нам сказали ждать в вестибюле консульского здания, где к нашим услугам были российские телеканалы на плазменном экране у бюста Ленина (рис. 9.11), мягкие диваны и портрет президента Медведева в настенном варианте (рис. 9.12). Закончив с формальностями, мы направились к выходу. Консул между делом пояснил нам, что Россия занимает территорию консульства уже 103 года.

Выйдя из консульства, мы почти сразу зашли в небольшое кафе около гостиницы, где съели по мороженому, запив его свежевыжатым соком. Затем мы направились к историческому хаммаму Али-Гули-Ага. На пути у нас возникли некоторые трудности: как оказалось, в путеводителе мелкая улочка была нарисована как широкая дорога, в то время как нормальная улица, по которой мы возвращались из хаммама, не была изображена вообще. Сам музей оказался достаточно интересным: в центральном зале помещены восковые скульптуры «отдыхающих» (рис. 9.13), на стенах кое-где сохранились фрески со сценами охоты (рис. 9.14, 9.15) Можно сделать твёрдый вывод: отдыхать персы умели! В бывшем бассейне внутри хаммама были размещены фотографии; посмотрев их, мы покинули музей и взяли такси до площади Исламской Революции.

9.3. Едем на запад: Птичий парк, качающиеся минареты и зороастрийское святилище

На площади со столь привычным названием нам предстояло сделать три дела. Первым был визит в кассы железнодорожного агентства Rajatrain, где мы должны были купить билеты из Тегерана в Тебриз и обратно. Памятуя о сложностях, которыми сопровождались попытки покупки билетов в Тегеране и Мешхеде, я уже внутренне настроился на то, что никаких билетов не будет и придётся, как и раньше, ехать автобусом. К моему удивлению, на этот раз всё прошло как по маслу: внимательные девушки быстро пересчитали, с помощью специального календаря, даты из григорианского в персидское летоисчисление, нажали на нужные кнопки в компьютере и спросили: будете брать? Конечно будем, ответили мы и через пять минут уже держали в руках билеты. Вторым делом на «революционной» площади было сфотографировать мост Тридцати трёх арок (его северный портал примыкает к площади) в дневном свете. С этим проблем, понятно, не было (рис. 9.16), я даже смог заснять лягушку, выжившую в луже вблизи от «берега» в эту жару (рис. 9.17). Ну а третьим делом было взять такси до Птичьего парка.

Птичий парк упоминался в одной книжке про Иран на русском языке, однако в Lonely Planet про него не было сказано ни слова. Это только подогревало наше любопытство, однако была одна проблема: мы не знали, как это дело назвать по-персидски. Решение данной проблемы оказалось очень простым: остановив первого попавшегося таксиста, мы несколько раз повторили слово «парк», одновременно производя характерные движения руками. Наши взмахи крыльями, похоже, показались таксисту убедительными, он закивал головой и пригласил нас в салон. Ехали мы достаточно долго. Дедушка-таксист явно никуда не спешил, слушая спокойную музыку, раздающуюся из автомобильной радиолы; это, впрочем, помогло мне занять одно диковинное здание прямо из окна такси (рис. 9.18). Высадил он нас на приличном отдалении от Птичьего парка; после того как он запросил за свои труды аж 70 тысяч риалов, нас чуть не задавала жаба. Потом мы поняли, в чём было дело, но об этом ниже.

Путь к Птичьему парку оказался не самым близким: следуя указателям, мы прошли по небольшому парку с выстриженными скульптурами в виде птиц (рис. 9.19), пересекли мост через пересохшую реку с объявлением у моста: «В реке плавать запрещено» (рис. 9.20), а затем шли ещё около десяти минут. Сам парк мы увидели ещё на мосту. Это солидная конструкция из закреплённых на высоких колоннах металлических сеток, перекрывающих пространство под ними (рис. 9.21). Внутри парка действительно интересно: как и обещала русскоязычная книжка, пташки свободно бродят по территории. Впрочем, свободны далеко не все птицы, а только избранные. В основном это водоплавающие типа лебедей (рис. 9.22), гусей (рис. 9.23) и пеликанов (рис. 9.24), а также павлины (рис. 9.25), попадаются и обыкновенные для Ирана пташки типа голубей (рис. 9.26); все они выпрашивают у посетителей еду без всякого стеснения. Многие другие птицы, к сожалению, сидят в клетках или вольерах: как редкие типа попугаев или страусов (рис. 9.27), так и хищные; на последних смотреть без слёз невозможно, так их жалко (рис. 9.28). По всей видимости, основной тип посетителей парка — дети младшего и среднего школьного возраста. С одной такой организованной группой мы пересеклись: для детей главными птичками определённо оказались две беспёрые особи редкого северного вида. Скажу честно: даже пять минут терпеть на себе взгляды десятков надоедливых детишек тяжело. Как же тогда приходится птицам, на которых пялятся в режиме нон-стоп с утра до вечера? С другой стороны, бесплатная еда...

Выйдя из парка, мы направились к стоянке такси, расположенной довольно близко к выходу, попутно недоумевая: почему же дедуля-таксист не довёз нас сюда? Взяв такси до качающихся минаретов и отправившись в путь, мы поняли, однако, в чём дело. Похоже, что прямого автомобильного сообщения между местом к югу от реки, куда привёз нас дедуля-таксист, и собственно Птичьим парком к северу от реки попросту не существовало: наша машина очень долго двигалась по какой-то, условно говоря, сельской местности, частично вдоль пересохшего русла, пару раз буквально протискиваясь в узкие проезды. После, наверное, получаса такой езды мы выехали на шоссе, где до минаретов было рукой подать.

Минареты раскачивают по графику, так что нам пришлось подождать с полчаса. К счастью, на территории около мечети были лавочки для таких же, как мы, «ожидающих». Мы уютно устроились на такой лавочке, и я уже было хотел расслабиться, но не тут-то было: молодой парень-иранец, вероятно, решил, что мы не присели на лавочку, а подсели к нему, и немедленно начал разговор; отбиться от словоохотливого товарища удалось лишь через некоторое время. Само «качание» нас совершенно не впечатлило: оно едва заметно невооружённым взглядом, к тому же весь процесс занимает не более минуты (рис. 9.29). После окончания представления мы подошли посмотреть мечеть поближе, и тут два молодых человека в красных рубашках попытались завладеть нашим фотоаппаратом по уже известной нам схеме — под предлогом оказания помощи в фотографировании. Мило улыбаясь, мы отказались от услуг подобного рода. Едва ли не больший интерес, чем качание минаретов, у нас вызвали блоки из розеток на 220 вольт, с бесплатным доступом, предназначавшихся, очевидно, для зарядки мобильных телефонов (рис. 9.30).

У нас ещё оставалось немного времени, и мы решили взять такси поехать в Атешкаде — бывшее зороастрийское святилище, тем более что в аналогичном месте в Йезде мы так и не побывали. Исфаханское атешкаде находится на вершине буквально вырастающего из земли холма (рис. 9.31), со всех сторон обнесённого оградой. В одном месте в ограде сделаны ворота с кассой, где берут символическую плату. Подняться вверх можно по оборудованной тропе (имеются в виду нарисованные прямо на скалах стрелки зелёного цвета). Я с воодушевлением кинулся ввысь; Александр пытался протестовать, но безуспешно, и был вынужден карабкаться за мной. Кстати, в смелости туристы-иранцы от нас не отставали, особенно отважными были девушки, которым хиджаб совсем не мешал покорять высоты (рис. 9.32). Последний рывок, и мы уже на самом верху! Как оказалсь, от самого святилища остались кошкины слёзы (рис. 9.33), однако вид с вершины холма отменный (рис. 9.34, 9.35), если не считать несколько сюрреалистично выглядящей здесь цилиндрической инженерной конструкции, выглядывающей из-за скалы (рис. 9.36). Долго задерживаться здесь было затруднительно из-за пронизывающего ветра с песком, и мы отправились вниз: оказалось, что спускаться ещё тяжелее, чем подниматься.

Выйдя за ограду, мы оказались перед нетривиальной проблемой: как нам вернуться в центр города? Побегав туда-сюда, никаких такси мы не обнаружили; вообще, людей почти не было. Пришлось дойти до шоссе и перейти на противоположную сторону (Атешкаде находится к западу от городского центра, немного к северу от шоссе), причём из-за наличия забора на месте разделительной полосы нам пришлось довольно долго идти. Осуществив операцию «Переход», мы увидели у обочины очередь из машин (рис. 9.37). По московской привычке мы обрадованно решили, что это таксисты, тем более что машин с соответствующей символикой в очереди было не менее половины. Однако после беседы с первым попавшимся водителем из очереди, поначалу не хотевшим везти нас в центр «немедленно» и указывавшим рукой куда-то вперёд, мы поняли, что эта очередь — очередь на автозаправочную станцию. Не желая ждать, мы решили перейти к выезду из АЗС и взять машину там. Что вы думаете? Пока мы шли туда, водитель, с которым мы беседовали, снялся со своего места в очереди и подъехал прямо к нам. Удивившись такой настойчивости, мы решили воспользоваться его услугами и очень быстро доехали практически до площади Имама (рис. 9.38).

9.4. Вечером на площади Имама

На площади Имама мы хотели посмотреть и, возможно, купить сувениры. К сожалению, время было уже позднее, и магазины уже начали закрываться, так что возможности выбора оказались у нас ограниченными. До сих пор не могу простить себе того, что мы не купили в Исфахане расписную керамику (рис. 9.39). В тот момент цены на неё показались нам высокими, к тому же я боялся, что купленное в Исфахане может разбиться и не дожить до Москвы; итогом этих размышлений стало наивное решение купить что-то подобное в Тегеране. В действительности, например, блюдо средних размеров стоило 200—300 тысяч риалов, что за изделие подобного класса — «почти даром», к тому же после Исфахана исфаханскую керамику мы по приемлемой цене нигде не встречали. Впрочем, сейчас жалеть о том, что мы не купили в Исфахане керамику, бессмысленно, как и о многих других не купленных в Исфахане приятных безделушках — бижутерии, к примеру.

Закрыв тему «простых» сувениров, я решил посмотреть, какие в Исфахане предлагаются ковры: твёрдое решение купить в Иране ковёр у меня было ещё до поездки. Поиск ковров мы начали с рекомендованного путеводителем магазинчика «Ковры Аладдина», однако оттуда мы вышли очень быстро: выбор ковров в этом магазине был не очень большим, цены — высокими и, главное, во всём была заметна ориентация на интересы «простых туристов», чего нам хотелось избежать. Так что нам оставалась одна дорога — на Большой базар. По пути к воротам Кейсарие я обратил внимание на сидящую на полу женщину; перед ней лежало несколько очень простых на вид ковров. Сейчас я жалею, что не уделил этим коврам достаточного внимания и прошёл мимо — с другой стороны, где уверенность в том, что это были действительно ковры ручной работы кочевых племен, а не подделки для легковерных туристов?

Внутри Большого базара мы на удивление быстро нашли секцию, где продавались ковры. Исфаханские ковры — потрясающие, могу сказать это абсолютно точно. Ничего подобного мы не видели больше нигде. Особенно много шёлковых ковров тонкой работы, с изящными флористическими мотивами, самых разнообразных цветов (рис. 9.40, 9.41). Увы, цены также соответствующие: изделия высокого качества и более-менее приемлемого размера (хотя бы метр на полтора) стоят как минимум 1300—1500 долларов, что было несколько накладно. Какое-то время мы смотрели ковры, так сказать, «самостоятельно», однако очень скоро нам повстречалась соотечественница, которую звали Ульяна. Если для нас покупка ковра была хотя и важной, но всё же не главной задачей, то Ульяна, как мы поняли, приехала в Исфахан в основном для приобретения данного изделия. Словарный запас Ульяны на английском был весьма ограниченным, однако она ухитрялась оперировать словосочетаниями how much, silk, wool, good и no good, а также основными числительными с подлинной виртуозностью: продавцы прекрасно её понимали. В первой лавке к нам с Ульяной, перебирающим десятки ковров без твёрдого намерения купить хотя бы один, отнеслись с пониманием; во второй лицо пожилого продавца с каждым нашим новым запросом становилось всё кислее и кислее. В общем, ничего мы не выбрали...

Нужно было решать, что делать с коврами. Ульяна сказала нам, что неподалёку от Исфахана находится город Наин, в котором ковры якобы дешевле, чем в Исфахане, при столь же высоком качестве. Сильное желание купить «дешёвый и хороший ковёр» сделало своё дело и заставило нас опрометчиво принять Ульянино предложение о совместной поездке в Наин завтра ранним утром. Затем мы объяснили Ульяне, как купить местную SIM-карту и куда сходить вечером (конечно же, к мосту Си-о-Се), на чём и попрощались «до завтра».

Поужинать мы хотели в разрекламированном в Lonely Planet ресторане на площади Имама, однако, зайдя туда, мы поняли, что цены здесь примерно такие же, как и на увиденные сегодня ковры. В итоге мы с Александром решили, не мудрствуя лукаво, зайти в ресторан при уже упоминавшейся гостинице «Азади». К моей радости, здесь в состав «овощного стола» входил нарезанный арбуз, что позволило хоть немного разнообразить ощущения после поедания очередного кебаба. А уже в номере я впервые отведал съедобных зелёных штучек, купленных днём раньше в армянском квартале. Оказалось, что вкус у съедобных зелёных штучек кислый и даже очень кислый; тем не менее, никаких расстройств пищеварения я не наблюдал. По всей видимости, съедобные зелёные штучки — это что-то вроде дикой незрелой сливы, однако я могу и ошибаться.

Оставался ещё один вопрос: куда всё-таки мы завтра едем? Вроде бы мы договорились ехать завтра с утра в Наин, но нас начали терзать сомнения. После обсуждения данной проблемы мы пришли к таким выводам. Путь до Наина далеко не близкий и занимает самое меньшее два часа от исфаханского автовокзала. Поэтому мы сможем приехать в Кашан из Наина лишь к вечеру и ничего не успеем там посмотреть. Поэтому в Наин имеет смысл ехать лишь при наличии твёрдой уверенности в том, что мы сможем купить там качественный ковёр. Однако такой уверенности у нас не было. Поэтому мы в итоге решили держаться нашего предыдущего плана и завтра утром выехать из Исфахана напрямую в Кашан. Ульяне мы написали SMS на её российский мобильный телефон «МТС» (у неё он, в отличие от меня, зарегистрировался) с извинениями и объяснением, что завтра с ней в Наин не поедем.